Там, где кочевал аул
Автобус «ЛАЗ» мчался по хорошо накатанному и расчищенному от снежных заносов грейдеру в места, где кочевал родной аул нашего земляка, видного советского писателя, автора таких замечательных произведений, как «Школа жизнь», «Ботагоз», многих поэм, пьес Сабита Муканова.
Вдали, то появляясь, то исчезая среди необъятных снегов, темнели, опоясывая горизонт, причудливые силуэты рощиц.
— Откуда взялась тут перелески? — удивленно спрашиваю попутчика
— Мираж это, — откидывается тот на кожаном сидении, — сейчас подъедем поближе — сами увидите, что это за перелесья.
И в самом деле, то, что издали было похоже на рощицу — оказалось небольшим островком кустарников, словно пытавших уцепиться острыми, скрюченными, похожими на когти хищной птицы, сучьями за неласковую и трудную землю. Даже порывистому ветру трудно было расшевелить густо сросшуюся ракиту да запутавшиеся в ней редкие осинки.
— Вот так росла.
— А разве не слышали о Жаман-Шубаре? — спрашивает нас попутчик Арстан Ханапин, который, как выяснилось при более близком знакомстве, доводится племянником писателю Сабиту Муканову.
— Слышали, — отвечаем ему, — и «Школу жизни» читали.
Впрочем, нельзя — говорить о Жаман-Шубаре, не обратившись к произведениям Сабита Муканова, прах от которого покоится у озера Дос.
«Место, где я родился и рос, — пояснял наш знаменитый земляк, — носит странное название «Жаман-Шубар».
Возможно, такое название насторожит читателя. «Шубар» — это редкий молодой кустарник, «Жаман» означает «плохо…».
«Родные мои знаем что неподалеку, в 70—80 километрах от Карагаша, есть свободные земли. Туда он и направились. Здесь была бескрайняя широкая степь Земля хорошая, глубина черноземного пласта доходила до одного метра. Росли тут щедрые густые травы, клевер, а в низинах — острова тростника вперемежку холодным березняком. Никто не жил в этих местах, ближайшие зимовья казахов располагались в 30, а в отдельных направлениях — в 100-150 километрах.
Мои родственники облюбовали себе место у густо разросшегося кустарника и камыша и устроили себе там зимовку. Вскоре сюда перекочевал весь аул – 30-40 семей. Зима выдалась теплой. Сена было много, и скот перезимовал хорошо. Но на следующее лето, когда люди со скотом откочевали на джайляу, случилась большая беда. К осени, с запада, откуда-то издалека, нагрянул страшный степной пожар. Огонь поглотил аул, лес, травы. Погибло много имущества, скота, были и человеческие жертвы.
Куда было идти моим сородичам? Другое место ищи — не найдешь. Кое-как перезимовали здесь, с большим трудом спасся оставшийся скот. Вею зиму кормили его желтым сухим камышом из ближайшего озера. С тех пор это место, где на людей обрушилось тяжелое бедствие, стали называть «Жаман-Шубар».
Сабит Муканов.
— А еще и потому, — дополняет описанный рассказ Сабита Муканова Арстан Ханапин, — что этот кустарник летом в палящий зной не дает тени, а зимой здесь не соберешь и палки дров, чтобы разжечь костер или затопить печь,
— Почему же вы все-таки поселились здесь?
— Это родина моих предков. Здесь, у озера Дос, похоронены моя мать Рабига, средняя сестра Сабита,
— Во-вторых, хоть и суровая здесь земля, много солонцов, но приложи к ней руку, и она оживет, даст плоды…
А о том, что в «Докучаевском» приложили руки к земле, говорит само за себя даже беглое знакомство с хозяйством.
Веками жили предки из рода сибанов в голой степи, кочуя с места на место в поисках лучшей доли. Сегодня потомки бывших скотоводов, пришедшие в оставленную кочевниками много десятилетий назад безлюдную степь, освоили хлеборобские профессии.
«Я сижу в маленьком полевом вагончике и из окошка его вижу землю своих предков, заросшие травой бугорки земли, насыпанные над могилами моего отца и матери, которые всю свою жизнь провели в бедности и жестоком рабстве. За всю свою жизнь они никогда не ели досыта хлеба. Да разве только они? Таково было положение всей бедноты до революции. Ни один из дворов, зимовавших в Жаман-Шубаре, никогда раньше не сеял пшеницу. Только зажиточные люди имели иногда возможность приобрести хлеб в далеких русских поселках.
…В будущем году у Жаман-Шубара, прозванного казахами бедственным, на старых могилах моих предков зашумит море пшеницы. Как не увлажниться глазам моим, видевшим несчастье и бедность своих соотечественников».
САБИТ МУКАНОВ.
Но сколько же пришлось вложить труда, времени, сил, средств, чтобы разбудить дремавшую тысячелетиями вековую степь!
Люди с древних времен селились там, где есть вода. Извечная мечта о том, что она придет в степь, существовала всегда. Писатель Сабит Муканов в одном из своих очерков упоминает о легендарном страннике Асан-кайгы, который искал счастливый край. Из поколения в поколение передавались его слова о двух степных реках Есиле (Ишим) и Нуре, считавшихся кормилицами в северных просторах.
Вода этих рек — не вода, а мед,
Трава здесь растет — не трава, а сок,
Я верю, вода Есиля придет
В дальние степи. Наступит срок.
Но не сразу в степь пришла вода. А нужда в ней большая. Вот документ, относящийся к началу нынешнего столетия, — наказ жителей одного из поселков члену Государственной думы: «…Мы несем большую нужду в воде, так что почти все лето и даже зимой гоняем свой скот на озеро на расстоянии от поселка в две версты».
Прошло много лет, прежде чем осуществилось предсказание Асан-кайгы, мечтателя из песенного сказания…
Когда выбирали место для центральной усадьбы Докучаевского совхоза, целинники ехали по компасу, стрелка которого должна была указать «Батпакколь» — болотное озеро. Три дня плутали они в степи, но до озера так и не доехали. К счастью, встретился первопроходцам старый казах, издавна охотившийся в этих богатых дичью местах.
«Я найду вам озеро с закрытыми глазами, — уверенно качнулся его потертый лисий малахай, — но вы не найдете воду, там ее нет. Батпакколь пересыхает в засушливые годы до дна. Лучше вам поселиться там, где зимовал когда-то аул «Утой-Дауш». Там растет молодой лес. В колодцах есть вода».
«И все-таки мы выбрали места у озера Батпакколь, — рассказывает, вспоминая события, описанные Сабитом Мукановым, Арстан Ханапин. — Почему именно там? Да потому, что казах-охотник не знал, что вода, которая накапливается в колодцах, внизу соленая. Только та, что на поверхности, — пресная. В озере Батпакколь вода, хоть и пересыхает, все-таки пресная. Поэтому и решили строить усадьбу здесь»,
«Тракторно — полеводческая бригада совхоза имени Докучаеваевой стан расположила как раз вблизи бывшего нашего аула Жаман-Шубар. Мне довелось познакомиться с руководителем этой бригады Владимиром Константиновичем Иванченко…
— Здесь, — сказал он и протянул руку в сторону бывшего нашего аула, — говорят, раньше зимовал какой-то кочевой аул. Почти никакого следа не осталось сейчас от него. А вы, случайно, не знаете, куда ушли люди из этого аула?
— Знаю, — сказал я, улыбаясь. — Вот перед вами человек, писатель, который вышел из этого аула.
— Не может быть?! – с искренним удивлением проговорил мой собеседник.
— Я не шучу, — ответил я ему и рассказал о том времени, когда был здесь наш аул».
САБИТ МУКАНОВ.
Линогравюра В. МАНЗИ.
Манзи В. Там, где кочевал аул // Музы Приишимья.-1990.- июнь-июль.- 2 с.