Мои встречи. 80 лет со дня рождения Сабита Муканова

С Сабитом Мукановым я впервые встретился в марте 1942 года. Призванный в армию, я тогда приехал в Алма-Ату. Временно нас разместили в просторном зале кинотеатра «Ударник». Сабит отнесся ко мне хорошо, видимо, его заинтересовало то, что я пишу. Пятерых или шестерых ребят пригласил он к себе домой. Среди них, благодаря судьбе, был и я. Мы пробыли у него целый день и целую ночь, слушая увлекательные рассказы маститого писателя, летописца жизни народной.
Прошло после этого три года. В октябре 1045 года, я вновь приехал в Алма-Ату на-девятимесячные журналистские курсы, открывшиеся при Алма-Атинской партийной, школе. Самолет сделал посадку в столице около одиннадцати часов вечера. В гостинице не оказалось мест. В городе у меня пи родных, ни знакомых. Что делать? Неожиданно мне вспомнилось приветливое, всегда излучающее радушие лицо Сабита-ага. Несмотря на то, что город уже спал, я пошел на улицу Артиллерийскую (ныне. Курмангазы) и постучал в знакомую калитку. Ждать пришлось недолго. Послышался знакомый всем, слегка хрипловатый голос  Сабита:
— Кто там?
— Это из родного края, отвечал я, считая, что Сабит, конечно же, не помнит моего имени.
Открылась калитка.
— Э, да это ты, Сафуан? Что же ты по имени не назвался, а? Проходи, проходи, — радушно встретил меня Сабит-ага. Оказывается, он и имя мое не забыл.
Прошло несколько дней. Сабит, узнав, чем я занят, сказал;
— Ты же хочешь быть писателем. Поступай в, университет. Каков бы ни был талант, а без образования и знаний нелегко стать, писателем.
— Так ведь в университете занятая уже начались, не примут, наверное.
Сабит взял ручку, бумагу, что-то написал и вручил мне:
— На, отнеси эту записку ректору университета. Я думаю, что поступишь, хотя и запоздал.
По дороге в университет меня разобрало любопытство, ц я вскрыл записку. И вот, что я прочел: «Этот джигит среди начинающих писать — один из подающих надежды. Прошу его принять».
Ректор, прочитав записку, слегка улыбнулся и наложил визу: «Зачислить». Так я стал студентом университета.
Однажды я принес Сабиту свои стихй. Сабит с большим вниманием выслушал их и сказал:
— Техникой стихосложения ты овладел неплохо, но строки от, начала до конца полны тоски и почали. Сабит помолчал, поглядывая на меня краем маленьких монгольских глаз. — Меня иные винят, называя мягкотелым. Пожалуй, в чем то они правы. Я как раз решил с сегодняшнего дня говорить всем в лицо без обиняков всю правду. Ты попался под горячую руку, не обижайся.
Я пожалел, что не пришел днем раньше. А он тут же стал разъяснять мне, в чем неверность избранного мной пути.
Сейчас я вижу, что в моей жизни были два больших поворотных момента. Первый — это когда я с помощью Сабита поступил в университет. Второй — когда, благодаря его справедливой критике, нашел верное творческое направление. За эту заботу старшего брата тысяча и одна благодарность ему!
Он, если быть объективным, сделал очень много для нас, тогда начинающих писателей. Когда я привез в Алма-Ату свой первый роман «Дорога в будущее», одним из трех уважаемых людей, прочитавших его и давших объективную оценку, был Сабит-ага. Не будет преувеличением сказать, что нет ни одного писателя, включая Габита Мусрепова, из поколений различных мастеров пера, на кого бы не имел влияния или кому не оказывал бы своего содействия и помощи Сабит-ага. Он был одним из основоположников казахской советской литературы и долгие годы творил в ее рядах, способствуя ее становлению и развитию.
Казахская литература была смыслом жизни для Сабита Муканова, воздухом, без которого нельзя дышать. Как-то в несколько более ранний период он говаривал: «Я люблю работать одновременно над несколькими произведениями». И это было правдой. Я помню, как он, работая над романом «Сырдарья», закончил повесть и о Малике Габдуллине. Работая над «Батырами нашего времени», закончил большую монографию об Абае…
Сабит-ага писал очень много. И, самое главное, легко писал. Писать много и легко — редкое для писателя качество. Было время, когда мы эту завидную плодовитость Сабита Муканова считали недостатком и шумно ставили в упрек. Но что Сабит остается Сабитом, мы поняли с тех пор, как его не стало. Мы, те, что шли за ним следом и предъявляли какие-то требования, должны были понять это раньше.
И еще одним удивительным качеством обладал Сабит: он поразительно много знал. Можно с уверенностью сказать, что среди писателей нет и не было никого, кто бы знал устное казахское творчество, историю казахской литературы так, как знал Сабит Муканов.
Он много ездил, часто бывал среди народа. В таких поездках человек сталкивается и с плохим, и с хорошим. Но никогда я не видел, чтобы Сабит хмурил брови, проявляя недовольство, или держался с людьми высокомерно. В народе Сабит пользовался особенным уважением и почетом. Он был старше многих, у него было свое, особо высокое место среди всех. И тем не менее, когда во время поездок встречался человек старше по возрасту, Сабит первым протягивал руку для приветствия, вежливо склонив голову.
У Сабита Муканова было одно неизменное и бесценное достоинство. Это бережное и заботливое отношение к литературе, к товарищам по перу, к молодым коллегам. И каждый из нас должен быть благодарным ему. Мы склоняем головы перед памятью самородка казахской советской литературы, чей щедрый от природы талант обернулся на наше Счастье великим искусством.

Шаймерденов С. Мои встречи. 80 лет со дня рождения Сабита Муканова // Ленинское знамя.- №115