Сабит Муканов
Он был крупным человеком во всех отношениях. По таланту, широте натуры, народному характеру, общительности и неуемной энергии. Несмотря на свою крупную комплекцию, отличался подвижностью и был весьма хлебосольным хозяином в доме.
Не в силу своего батрацкого происхождения (такие деятели встречались на каждом шагу), а в силу бескомпромиссной преданности идеалам социалистического общества и классового подхода (причем, до конца их дней) в оценке тех или иных явлений общественной и литературной жизни. Сабит Муканов имел много друзей и недругов. Он был Личностью и Художником, отношение к которым в обществе неоднозначно.
И все же его надо воспринимать таким, каким он был. Талантливый, самобытный, колоритный писатель, ходячая живая энциклопедия казахской истории, культуры, быта и традиций — человек, внесший свою достойную лепту в развитие казахской культуры.
Ему сопутствовала не только всенародная любовь — хотя она и преобладала — ведь поголовно все зачитывались его поэмой «Сулушаш», романами «Ботагоз», «Школа жизни», а потом и «Промелькнувший метеор». Вслед ему раздавался и осуждающий ропот, особенно со стороны части молодежи — Муканов был непримирим и оценке творчества Макжана Жумабаева и молодежного объединения «Жас тулпар». Мне приходилось тогда не раз повторять, что выдающиеся личности тоже люди, им свойственно ошибаться, но мы ценим их не за ошибки, а за то, что умеют делать и делают они и только они, как натуры творческие и неповторимые. А в творчестве Сабит Муканов был действительно неповторим.
Отменный рассказчик — будь только благодарным слушателем — он поражал своим знанием жизни, причем не по книгам, хотя человек он тоже был весьма начитанный. А в знании истории и культуры казахского народа ему, пожалуй, не было равных. Многим исследователям годами надо было сидеть и глотать архивную пыль, изучая страницы прошлого, чтобы выведать хотя бы толику того, что он знал. Помимо встреч на официальных собраниях и совместного участия в общественных мероприятиях, мне не раз доводилось быть с ним вместе в командировках в Москве, в областях. Какое-то время мы жили в одном доме, только в разных подъездах, и я имел удовольствие бывать у него в гостях. Его дом был очень хлебосольным. Сколько интересных людей я здесь встретил, сколько услышал мудрых речей! А шутки, остроты, дружеские подначки! В доме порой стоял гомерический хохот. Нынешним молодым людям такое и не снилось.
Сегодня разве что где-нибудь в отдаленном ауле могут гостю в конце бешбармака предложить «асату». В городе такое давно уже не практикуется. Но Сабит-ага был тем из последних могикан, что в конце застолья клал на свою ладонь солидную порцию бешбармака и … Ты не успеваешь открыть рот, как он с широкой улыб-кои на лице, умело и быстро, только ему ведомым образом, легким движением большого пальца заполнял твой рот едой. Он еще нес в себе этот древний обычай степи.
Вспоминая Сабит-ага, никак нельзя обойти молчанием Марьям-апай- эту благородную, умную, добрую женщину, реальное олицетворение женщины-матери, хранительницы очага, преданного друга и помощницы хозяина дома. И в том, что бывшая квартира Сабита Муканова стала домом-музеем, не только проявление заботы правительства Казахстана, но и та самоотверженная настойчивость, которую проявила Марьям-апай после кончины Сабит-ага.
Кстати, он был завзятым театралом, и редкая премьера в театре -драматическом ли, оперном — проходила без его участия. Ну, а на гала-концертах мастеров искусств он всегда с Марьям-апай сидел в первом ряду…
Когда в городе Кокшетау открывался памятник Чокану Валиханову, а Сабит-ага вместе с Марьям-апай, конечно же, были на этом событии, я воочию увидел, что большой писатель это еще и большой, требующий особой заботы своей жены ребенок. Без нее он -ни шагу в обыденных житейских делах.
Летом 1966 года мы вместе с Сабитом Мукановым и художником Гульфайрус Исмаиловой принимали участие в конференции Советского комитета защиты мира, проходившей в Москве. Это был тот редкий случай, когда писатель поехал без супруги. Мы однажды с ним были в Москве, но с нами была неизменная Марьям-апай, и в номере стол ломился от яств. В этот раз после того, как устроились в гостинице «Москва», Саке и говорит:
— Михаил, со мной нет Марьям, ухаживать за нами некому. Когда пойдешь в ресторан, зайди за мной. Я, конечно, и без подсказки зашел бы и не оставил его без внимания. Но, он, привыкший к постоянной опеке со стороны супруги, сразу же почувствовал свое одиночество.
С бренным миром он распрощался как-то неожиданно. Не болел, в больнице не был, весной 1973 года они с Марьям-апай жили за городом. Буквально за неделю до скорбных Событий, а то и меньше, они приезжали в город, и мы вместе были и гостях у моего соседа профессора университета Нуртазина Темиргали. Сидели, беседовали. Как всегда шутили, смеялись. Он даже выпил стопочку водки. Марьям-апа ему тихо сказала:
— Сабит, может, но будешь пить?
Он ответил:
— От одной стопки ничего не будет.
Посло этой встречи, буквально через несколько дней, перестало биться сердце Большого Человека.
Михаил ИСИНАЛИЕВ
На снимке: Сабит Муканов с внуками.
Фото из архива Э. Чиковани
Исиналиев М. Сабит Муканов // Новое поколение. -1996.-№7.- 9 мая.-2 с.