На земле предков

Сабит Муканов

  Каждый человек любит своих родителей. Я тоже любил отца и мать. Но отец умер, когда мне было шесть, год спустя не стало и матери. Время стирает следы и на камне, не только в памяти. Поэтому их образы встают сейчас передо мной, как сквозь дымку густого тумана. И все же моя любовь к ним велика и теперь они дали мне жизнь, их ласки и заботы в пору моего короткого детства долго согревали меня и в годы сиротства.

  Рядом расположенные могилы моих родителей я вижу такими, как их насыпали почти полвека назад над маленькими холмиками ни склепов, ни каменных плит, ни даже деревца, да и сами холмики осели, почти сравнялись с землей. Ни на одной географической карте не обозначена местность, где покоится прах моих отца и матери, и не найти постороннему человеку затерявшиеся в бескрайней степи два бугорка. Но я найду их с закрытыми глазами.

  Местное название урочища, где похоронены мои родители, — Жаманшубар «Жаман» — по-казахски — «плохой», «шубар» — молодой редкий лесок в степи. Такой лесок и был когда-то в наших местах. Но почему он назван плохим? Для ответа на этот вопрос и надо немного истории.

  Более двух столетий назад, на огромном пространстве от Волги до Яика на западе, до Иртыша -на востоке, от Сыр-Дарьи на юге, до Ишима и Нуры — на севере почти не было ни городов ни сел. Казахские аулы кочевали и летом, и зимой, не сооружая постоянных строении. В те далекие времена мои предки, принадлежавшие к роду керей, кочевали в долине реки Сыр-Дарьи.

  В лето 1723 года в долине Сыр-Дарьи случилась тяжелая засуха. Но страшнее засухи — нашествие врага. В тот же год джунгарский хан, владычествовавший на землях нынешнего Семиречья, напал на сырдарьинских казахов. Он разорял аулы, грабил скот и имущество, убивал и угонял в рабство мирное население. Спасаясь от неминуемой гибели, уцелевшие казахские аулы бежали к границам России. Простые русские люди встречали их радушно и оказывали гостеприимство. С тех пор многие казахские роды один за другим стали добровольно принимать русское подданство, навсегда связывая свою судьбу с русским народом.

  В те годы мои далекие предки поселились на севере Казахстана, в том месте, где нет ни гор, ни больших рек. Только хвойные и березовые леса да частые большие озера украшают и разнообразят одинаковую на сотни километров рзвнинную степь. Наш аул раскинул свое зимовье под защитой большого леса, и мои дальние родичи дали ему красивое название — «Карагаш», что значит – «Дремучий лес».

  Полюбились эти места аульчанам и, кто знает, может, навсегда они осели бы в Карагаше. Но в 1892 году царское правительство отобрало Карагаш и вынудило наш аул покинуть обжитые места.

  Свободной земли, подходящей для нового становища, поблизости не было. Оставались только жайляу. К тому же принятие русского подданства, общение с русскими крестьянами-переселенцами внесли заметные изменения и в жизнь казахского аула. Бывшие вечные кочевники стали приучаться к полуосед-стойловое содержание. На жайляу откочевывали только летом.

  На одной из небольших лесных полянок и построил свое зимовье наш аул, насчитывавший около сорока семейств. Первая зима прошла благополучно. Но осенью следующего года моих родичей снова постигло бедствие.

  У кочевых аулов издавна существует обычай -осенью или ранней весной сжигать старую сухую траву на своих летних кочевьях. Этим преследуются две цели во-первых, при сжигании прошлогодней травы пастбище обеззараживается, погибают и личинки насекомых и микробы заразных болезней скота; во-вторых, на месте сожженной буйно растет молодая, более питательная трава.

  По недосмотру или по злому умыслу врага в эту осень сразу после возвращения аула с жайляу где-то в степи возник огромный пожар. Подгоняемый ветром огонь, уничтожая все на пути, добрался до нашего лесочка и ожесточенно набросился на зимовье. Сгорело все имущество моих одноаульчан, погибло много скота и людей.

  Некуда было деваться погорельцам, неоткуда ждать помощи. Кое-как устроились на пепелище, а оставшийся скот спасали всю зиму, добывая тростник и камыш на окрестных озерах. К счастью, зима выдалась теплая. С весной и жизнь стала налаживаться. Наученные горьким опытом, аульчане обезопасили себя на случай пожара. С помощью русских крестьян из соседних сел они опахали зимовье широкой полосой вокруг, опоясапи его рвом.

  Так новое зимовье моих одноаульчан оказалось «жаман» — плохим, вот почему и урочище назвали они Жаманшубар. С тех пор и наш аул стал называться Жаманшубар, а мы — его жители – жаманшубарцами.

  Я почти не жил в Жаманшубаре. Мои родители тоже недолго прожили в нем. После переселения из Карагаша они батрачили на стороне. Я и родился в чужом ауле Детей, кроме меня, у них было много, но все девочки, а по законам старого аула дочери не считались полноценными детьми что с них — только за калым можно продать.

  Изнуренные многолетним непосильным трудом, еще не достигнув пятидесятилетнего возраста, родители потеряли здоровье, и вынуждены были переселиться в Жаманшубар, к родичам. Но недолго они прожили там через год умер отец, а вслед за ним и мать. Я и сестра моя Ултуган, которая была старше меня только на три года, остались круглыми сиротами…

Зимовье Жаманшубар, куда я приехал пятилетним ребенком и которое покинул тринадцатилетним мальчиком, и наше жайляу у озера Дос на всю жизнь остались в моей памяти, как яркие, незабываемые впечатления детских лет.

  Вспоминается широкая, бескрайняя степь и зажатое между двумя перелесками зимовье нашего аула, а вокруг — на расстоянии дневного конного пути — ни одного жилья.

  Зимою в этих местах выпадают обильные снега. По снежной целине можно проехать лишь верхом да и то на сильном, выносливом коне. Ветры и снежные бураны не утихают неделями, им негде задержаться в степи. В дни, когда в степи беснуется «жынды буран». Все, накрепко закрыв ворота, сидят дома да получше кормят скотину, если сумели заготовить сено.

  Когда, пробушевав несколько дней, утихнет такой буран, зимовье узнаешь только по редким дымкам что тянутся от сугробов в сияющее небо — все двери и землянки выше крыш заносит снегом. Люди с трудом открывают двери и широкими деревянными лопатами прорывают глубокие траншеи -«ходы сообщения» от одной землянки до другой.

  Зимуя сообща, на лето жаманшубарцы разделялись на четыре аула Жансугур, Жарылгас, Болат и Байшубай. Долго возле зимовья они не задерживались. Чуть подрастет и окрепнет молодой скот, чуть научится самостоятельно пастись, аулы откочевывали на летнее пастбище у берегов озера Дос. Вобрав в себя вешние воды, оно разливается широко и привольно. К этому времени и трава подрастает.

  Берега Доса представляют собой естественный песчаный пляж, на котором с утра до вечера мальчишки играли в асыки (игра, похожая на тру в бабки) Когда становилось жарко, мы спасались в воде озера, ныряли, плавали вперегонки… Те, кто постарше, вплавь добирались до дальних камышей и там лакомились сладкими, как сахар, тростниковыми корнями, с трудом извлекая их из-под воды. В середине лета, когда утята и гусята выбирались пастись на берег, ребята подкарауливали и ловили их. Это была настоящая охота!

  И вот трудная сиротская жизнь заставила меня тринадцатилетним мальчиком покинуть Жаманшубар и Дос. И я всегда тосковал по ним не меньше, чем по своим родителям. Судьба бросала меня из одного аула в другой. Я тянул тяжелую лямку батрака, но никогда не упускал случая и хоть ненадолго возвращался в родные места, чтобы полежать на зеленой луговой траве, искупаться в чистых, прозрачных водах Доса.

  Летом 1928 года пришлось надолго распрощаться с любимым Жаманшубаром. Еще за год до этого, будучи в Жаманшубаре и на Досе, я не увидел никаких аулов из тех, что раньше всегда летовали там, кроме четырех жаманшубарских.

 В 1925 году в наших местах началось плановое землеустройство С этого времени полукочевые аулы, выбрав себе земельные угодья и испросив у государства разрешение на право пользования ими, стали окончательно оседать. Они, конечно, выбирали для жительства более удобные участки — с лесами и озерами. А хороших мест в нашем краю предостаточно.

  Когда все аулы, получив наделы, устроились на них, обширное жайляу у озера Дос опустело. Жаманшубарцы тоже не захотели оставаться в этой огромной степи и обратились к властям с просьбой предоставить им для поселения урочище Карагаш, откуда в конце прошлого века царское правительство их прогнало. К тому времени урочище числилось в землях государственного фонда и пустовало. Просьба жаманшубарцев была удовлетворена, и летом 1928 года они навсегда переселились в Карагаш. Так опустело наше обширное жайляу. После этого я побывал в Жаманшубзре и на озере Дос летом 1937 года. Со мною были сыновья — десятилетний Арыстан и восьмилетий Марат.

_____________________________________________________________

Муканов С. На земле предков /  С. Муканов  // Северный Казахстан. – 2000 год.- 16 июня.- 11 стр.