Мои встречи : 80 лет со дня рождения С. Муканова

  С Сабитом Мукановым я впервые встретился в марте 1942 года. Призванный в армию я тогда приехал в Алма-Ату. Временно нас разместили в просторном зале кинотеатра «Ударник». Сабит отнесся ко мне хорошо, видимо, его заинтересовало то, что я пишу. Пятерых или шестерых ребят пригласил он к себе домой. Среди них, благодаря судьбе, был и я. Мы пробыли у него целый день и целую ночь, слушая увлекательные рассказы маститого писателя, летописца жизни народной.

  Прошло после этого три года. В октябре 1945 года я вновь приехал в Алма -Ату на девятимесячные журналистские курсы, открывшиеся при Алма-Атинской партийной школе. Самолет сделал посадку в столице около одиннадцати часов вечера. В гостинице не оказалось мест. В городе у меня ни родных, ни знакомых. Что делать? Неожиданно мне вспомнилось приветливое, всегда излучающее радушие лицо Сабита-ага. Несмотря на то, что город уже спал, я пошел на улицу Артиллерийскую (ныне Курмангазы) и постучал в знакомую калитку. Ждать пришлось недолго. Послышался знакомый всем, слегка хрипловатым голос Сабита:

— Кто там?

—Это из родного края, — отвечая я, считая, что Сабит, конечно же, не помнит моего имени.       

Открылась калитка,

—Э, да это ты, Сафуан? Что же ты по имени не назвался, а? Проходи, проходи.

— радушно встретил меня Сабит-ага. Оказывается, он и имя мое не забыл.

  Прошло несколько дней. Сабит, узнав, чем я занят, сказал:

-Ты же хочешь быть писателем. Поступай в университет. Каков бы ни был талант, а без образования и знаний нелегко стать писателем.

-Так ведь в университете занятия уже начались, не примут, наверное.

Сабит взял ручку, бумагу что-то написал и вручил мне!

-На, отнеси эту записку ректору университет.  Я думаю, что поступишь, хотя и запоздал.

  По дороге в университет меня разобрало любопытство, и я вскрыл записку. И вот, что я прочел: «Этот джигит среди начинающих писать- один из подающих надежды. Прошу его принять».

  Ректор, прочитай записку, слегка улыбнулся и наложил визу: «Зачислить». Так я стал студентом университета.

  Однажды я принес Сабиту свои стихи. Сабит с большим вниманием выслушал их и сказал;

  — Техникой стихосложения ты овладел неплохо, но строки от начала до конца полны тоски и печали. Сабит помолчал, поглядывая на меня краем маленьких монгольских глаз. — Меня иные винят, называя мягкотелым. Пожалуй, в чем-то они правы. Я как раз решил с сегодняшнего дня говорить всем в лицо без обиняков всю правду. Ты попался под горячую руку, не обижайся.

 Я пожалел, что не пришел днем раньше. А он тут же стал разъяснять мне, в чем неверность избранного мной пути.

  Сейчас я вижу, что в моей жизни были дна больших поворотных момента. Первый — это когда я с помощью Сабита поступил и университет. Второй — когда, благодаря его справедливой критике, нашел верное творческое направление. За эту заботу старшего брата тысяча и одна благодарность ему! Он, если быть объективным, сделал очень много для нас, тогда начинающих писателей. Когда я привез в Алма-Ату смой первый роман «Дорога в будущее», одним из трех уважаемых людей, прочитавших его и давших объективную опенку, был Сабит-ага. Не будет преувеличением сказать, что нет ни одного писателя, включая Габита Мусрепова, из поколений различных мастеров пера, на кого бы не имел влияния или кому не оказывал бы своего содействия и помощи Сабит-ага. Он был одним из основоположников казахской советской литературы и долгие годы творил в ее рядах, способствуя ее становлению и развитию.

  Казахская литература была смыслом жизни для Сабита Муканова, воздухом, без которого нельзя дышать. Как-то в несколько более ранний период он говаривал; «Я люблю работать одновременно над несколькими произведениями». И это было правдой. Я помню, как он, работая над романом «Сырдарья», закончил повесть и о Малике Габдуллине. Работая над «Батырами нашего времени», закончил большую монографию об Абае.

  Сабит-ага писал очень много. И, самое главное, легко писал. Писать много и легко— редкое для писателя качество. Было время, когда мы эту завидную плодовитость Сабита Муканова считали недостатком и шумно ставили в упрек. Но что Сабит остается Сабитом, мы поняли с тех пор, как его не стало. Мы, те, что шли за ним следом и предъявляли какие-то требования, должны были понять это раньше.

  И еще одним удивительным качеством обладал Сабит: он поразительно много знал. Можно с уверенностью сказать, что среди писателей нет и не было никого, кто бы знал устное казахское творчество, историю казахской литературы так, как знал Сабит Муканов.

  Он много ездил, часто бы вал среди народа. В таких поездках человек сталкивается и с плохим, и с хорошим. Но никогда я не видел, чтобы Сабит хмурил брови, проявляя недовольство, или держался с людьми высокомерно. В народе Сабит пользовался особенным уважением и почетом» Он был старше многих, у него было свое, особо высокое место среди всех. И тем не, менее, когда во время поездок встречался человек старше по возрасту, Сабит первым протягивал руку для приветствия, вежливо склонив голову.

 У Сабита Муканона было одно неизменное и бесценное достоинство. Это бережное и заботливое отношение к литературе, к товарищам по перу, к молодым коллегам. И каждый из вас должен быть благодарным ему. Мы склоняем головы перед памятью самородка казахской советской литературы, чей щедрый от природы талант обернулся на наше счастье великим искусством.

____________________________________________________________

Шаймерденов Сафуан. Мои встречи  : 80 лет со дня рождения С. Муканова. / С. Шаймерденов // Ленинское знамя. – 13 июня 1980